На следующей неделе в Москве пройдет череда мероприятий, связанных с культовым пьемонтским хозяйством. Его главное отличие от предыдущих будет заключатся в том, что на этот раз представлять вина Gaja приедет дочь Анджело Гайя – Гайя Гайя . В этой связи будет уместным вспомнить о прекрасном интервью, которое Гайя дала не так давно журналу Le Pan. Текст – Adam Lechmere. Раннее утро в маленьком итальянском городке Барбареско: Гайя Гайя потеряла свою собаку. “Вы случайно не видели его?” Она спрашивает у человека, сидящего в своей сырной лавке. Он выглядит обеспокоенным, но не удивляется, когда Гайя исчезает на мощеной улице, ее голос отзывается эхом в утренней тишине.
Когда собака (крошечное маниакальное нечто неопределенного породы) найдена, мы садимся, чтобы поговорить. Наше интервью длится почти два часа, охватывающих все аспекты работы на винодельне, которой она занимается вместе со своей сестрой Розанной и отцом Анджело – возможно, наиболее почитаемым виноделом в Италии.
35-летняя Гайа – экстраординарное сосредоточение энергии. Она говорит быстро, с акцентом, но на почти безупречном английском языке, говорит о ее отношениях с дедом и работе с отцом, и о бесконечных и очень важных изменениях, которые нужно внести в работу винодельни.
Позже, когда мы отправляемся на виноградники, проезжая на волнующей скорости через мягкие зеленые долины этого изысканного уголка Пьемонта, собака прыгает на заднем ряду сидений. “Это он узнал виноградники,” – говорит Гайя бодро, когда пес падает на пол в пятый раз.
Страсть к бесконечным экспериментам всегда была отличительной чертой Гая, пра-пра-дедушка Гайи Джованни Гайя впервые начал продавать вино на вынос в своей таверне. Также был дед Гайи, которого также звали Джованни, харизматичный мэр города – который первым начал покупать землю в регионе, считая что это самым надежным способом гарантировать качество винограда.
“Миссией его жизни было сделать Барбареско заметной точкой на карте,” говорит Гайя. “Было очень небольшое количество людей, посчитавших, что покупать виноградники в Барбареско перспективно. Большинство людей почти ничего не знают о винах из Барбареско, потому что Бароло исторически считается наиболее респектабельным и долгоживущим вином. Барбареско никогда не считалось столь же мощным “.
Семейство Гайя всегда отличалось новаторским подходом. Дед Джованни, поместивший имя Gaja большими буквами прямо на стекло бутылки был одним из первых, кто понял, что такое брендинг, но Гайя против того, чтобы то что они делают, называли только новаторством. “Да, мы ввели баррики, но то, что мы сделали – на самом деле гораздо сложнее”.
Невозможно переоценить важность Джованни для Пьемонта, да и для Италии в целом. В какой-то степени его сын Анджело просто продолжил дело отца, когда принял на себя управление винодельней в 1970-х. Он пересадил виноградники, начал использовать танки из нержавейки, а также вызвал массу споров тем, что начал выдерживать вино в барриках.
Итальянские виноделы в принципе сварливый народец, но если упомянуть при них имя Анджело, ответ всегда будет одним и тем же: повышение брови и “Гая? Он гений”!
Известный винодел Вальтер Масса из Vigneti Маssа, который прославился своим Timorasso из забытого сорта в соседней Александрии, сравнивает его с другим великим итальянским бунтарем, Пьеро Антинори, но с одним важным различим. “Антинори больше интересует рынок, а Анджело Гайя работает на земле”.
Для Гайи, как и для отца, почва имеет первостепенное значение. “Наша цель заботиться на столько о лозах, сколько о почве. Центр внимания должен быть там, внизу. Вы должны работать с землей, а не с растениями, саженцы – это лишь один из элементов”.
Гайя пользуется услугами французского консультанта-ботаника, чтобы получить более полное представление о составе своих почв. “Мы знаем, что мята растет там, где есть много воды; этот желтый цветок любит магний; а этот растет там, где были использованы химические удобрения и так далее , и так далее.”
Предки Гайи всегда предпочитали большие полотна. Ее внимание острее, вместо широких жестов она предпочитает более точную настройку. Она заметила, например, что “интригующая парфюмность” в великих виноградниках Барбареско, таких как Sorì Tildìn, Sorì San Lorenzo, Costa Russi, – со временем исчезает в некоторых винах. “Иногда они закрываются раньше. Почему так происходит? “. Гайа всегда старается отстоять свою точку зрения, дегустируя вместе с Анджело, виноделом Алессандро Альбарелло (наследник ветерана Гуидо Ривелла, который ушел в отставку в прошлом году) и сестрой Розанной. “Я стараюсь доказать свою точку зрения. Как мы можем улучшить аромат и получить больше свежести и элегантности в вине? Может быть, мы могли бы попытаться не обрезать лозы в этом году. Вот так мы экспериментируем и стараемся двигаться вперед”. Если новые практики вдруг оказываются успешными, то они переносятся в работу и других составляющих частей холдинга в Бароло, в Монтальчино и Болгери.
Другая важная вещь – самодостаточность. Уже существует “детский сад”, питомник для лоз Неббиоло и теперь Гайя обратила свое внимание на другие сорта, 35-летний виноградник, на котором выращивается Шардоне для Gaia&Rey, Каберне Совиньон для Darmagi и Совиньон Блан для Alteni di Brassica. “Мы считаем, что теперь у нас есть достаточно опыта, чтобы начать свой собственную клональную селекцию, так что мы можем быть полностью самодостаточным”.
Есть несколько производителей вина во всем мире, которые могут взять на себя ответственность за успех своего региона: Роберт Мондави и Напа, например, или Торрес и Пенедес. Также есть и те, кто определяют свою территорию, именно так Гая определяет Barbaresco. У Гайа есть значительные соседи – Bruno Giacosa, Marchesi di Grésy, – но ни один из них не стал синонимом этой части Пьемонта. Семейство Гайа имеет мировую известность, но при этом также остается совершенно местным. “У моего деда былое чувство принадлежности к этой местности,” говорит Гайя. “Он не был из Пьемонта, он был из Barbaresco. Если бы он посмотрел новости по телевизору, он сказал бы, “Вы слышали что происходит в Пьемонте?”
Это чувство места влечет за собой полное отсутствие признаков противоречия между поколениями, и это порождает естественный консерватизм, но Гайя нашли баланс между традицией и изменениями. В то время как они уважают прошлое, они, конечно, не являются связанными им.
Анджело сделал то, что могло бы привести в ярость более негибкого патриарха (имя Каберне Совиньон, Darmagi, означает «стыд», это именно то слово, которое Джованни сказал, когда его сын посадил заграничную лозу на прекрасной земле, где не сажали ничего, кроме Неббиоло). “Но как только мой отец пришел с идеей, мой дед не пошел на попятную и никогда не запрещал ему этого”, – говорит Гайя.
Поведение Анджело в его отношениях с дочерью не слишком отличается. “Мой дед понял, и мой отец понимает это сегодня, что хорошая винодельня в большей степени принадлежит подрастающим поколениям”.
